Неточные совпадения
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни с женой, глядя на
чужих неверных жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда
беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдёт на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло
чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело всё погубит,
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
Великая
беда русской души в том же, в чем
беда и самого Розанова, — в женственной пассивности, переходящей в «бабье», в недостатке мужественности, в склонности к браку с
чужим и чуждым мужем.
Да не моя девка, а
чужая, — вот в чем
беда.
Какое жалкое положение: не иметь даже ни малейшего помышления о возможности сделать что-нибудь самому, полагать всю надежду на
чужое решение, на
чужую милость, в то время как нам грозит кровная
беда…
Большов. Только вот что беда-то: как закрепишь на
чужого дом-то, а он, пожалуй, там и застрянет, как блоха на войне.
Снова пришли незнакомые люди, и заскрипели возы, и застонали под тяжелыми шагами половицы, но меньше было говора и совсем не слышно было смеха. Напуганная
чужими людьми, смутно предчувствуя
беду, Кусака убежала на край сада и оттуда, сквозь поредевшие кусты, неотступно глядела на видимый ей уголок террасы и на сновавшие по нем фигуры в красных рубахах.
Уничтожение
чужой жизни для соблюдения справедливости подобно тому, что бы сделал человек, когда для того, чтобы поправить
беду, состоящую в том, что он лишился одной руки, он для справедливости отрубил бы себе и другую.
— Истинная правда, Марфа Петровна. Вот этого и я в разум никак не возьму! Зачем чужим-то людям про свою
беду рассказывать до время? А тут еще в своей-то семье расстраивают.
Но делать было нечего: привела Маркушкина жилка Гордея Евстратыча в
чужую дальнюю сторону, надо как ни на есть выпутываться из
беды, как советовали адвокаты и старый Колосов.
— Уж я обо всем с домашними условился: мундир его припрячем подале, и если чего дойдет, так я назову его моим сыном. Сосед мой, золотых дел мастер, Франц Иваныч, стал было мне отсоветывать и говорил, что мы этак
беду наживем; что если французы дознаются, что мы скрываем у себя под
чужим именем русского офицера, то, пожалуй, расстреляют нас как шпионов; но не только я, да и старуха моя слышать об этом не хочет. Что будет, то и будет, а благодетеля нашего не выдадим.
— И, сударь! Придет
беда, так все заговорят одним голосом, и дворяне и простой народ! То ли еще бывало в старину: и триста лет татары владели землею русскою, а разве мы стали от этого сами татарами? Ведь все, а чем нас упрекает Сила Андреевич Богатырев, прививное, батюшка; а корень-то все русской. Дремлем до поры до времени; а как очнемся да стрехнем с себя
чужую пыль, так нас и не узнаешь!
— Теперь же, поп, я тебя пожалею, — сказал Плодомасов по окончании обряда. — Я тебя от
беды уберег и тебе обыскных припас. Давай книгу! Вот государынин драгун да этот другой воеводский посол (он указал на пристава) — они
чужие люди, и распишутся, что боярышня со мной радостью и охотою повенчалась.
Отвожу я от тебя чорта страшного, отгоняю вихоря бурного, отдаляю от лешего одноглазого, от
чужого домового, от злого водяного, от ведьмы Киевской, от злой сестры ее Муромской, от моргуньи-русалки, от треклятыя бабы-яги, от летучего змея огненного, отмахиваю от ворона вещего, от вороны-каркуньн, защищаю от кащея-ядуна, от хитрого чернокнижника, от заговорного кудесника, от ярого волхва, от слепого знахаря, от старухи-ведуньи, а будь ты, мое дитятко, моим словом крепким в нощи и в полунощи, в часу и в получасьи, в пути и дороженьке, во сне и наяву укрыт от силы вражией, от нечистых духов, сбережен от смерти напрасный, от горя, от
беды, сохранен на воде от потопления, укрыт в огне от сгорения.
Матрена. Не знаю, мать; господин, вестимо, волен все сказать, а что, кажись бы, экому барину хорошему и заниматься этим не дляче было; себя только беспокоить, бабу баламутить и мужичка ни за что под гнев свой подводить… а псам дворовым, или злодею бурмистру, с пола-горя на чужой-то
беде разводы разводить…
Да тише ты, как раз
беду накличешь!
Подслушают, тут всякого народу
Довольно есть. Свою казну считай,
А до
чужой тебе нет дела вовсе.
Но
беда в том, что ученье это редким из нас впрок идет: редкие решаются собственным умом проверить
чужие внушения, внести в
чужие системы свет собственной мысли и ступить на дорогу беспощадного отрицания для отыскания чистой истины; большая часть принимает ученье только памятью, и если действует иногда рассудком, то не потому, чтобы внутренняя, живая потребность была, а потому только, что в голову заброшено такое учение, в котором именно приказывается мыслить.
— Да у своего же мужичка… на хлебах… Подсоблял ему кое-что править… пока господь сил не отнял… Он меня и кормил, матушка… Ну, как сил-то не стало, случилась со мной беда-то, расшибся, пришел ему в тяготу… Он кормить-то и не стал меня… Вестимо, в
чужих людях даром хлеба не дадут…
Чего мы там не натерпелись, каких бед-напастей не испытали; сторона незнакомая,
чужая, и совсем как есть пустая — нигде человечья лица не увидишь, одни звери бродят по той пустыни.
Чтó страх австрийского мандатора, чтó горести-беды, которыми встретила его Москва по возвращенье из
чужих краев!..
— Пустил ли бы я вас в
чужие люди, как бы не
беда наша, не последнее дому разоренье?
Ведь мать хоть и пьяная и безумная, а высоко руку подымет, да не больно опустит,
чужой же человек колотит дитя, не рассудя, не велика, дескать,
беда, хоть и калекой станет век доживать.
Про былую тяжбу из-за пустошей миршенцы якимовским словом не поминали, хоть Орехово поле, Рязановы пожни и Тимохин бор глаза им по-прежнему мозолили. Никому на ум не вспадало, во сне даже не грезилось поднимать старые дрязги — твердо помнили миршенцы, сколько
бед и напастей из-за тех пустошей отцами их принято, сколь долго они после разоренья по миру ходили да по
чужим местам в нáймитах работали. Но вдруг ровно ветром одурь на них нанесло: заквасили новую дежу на старых дрождях.
Оборони Господи от
беды, ведь добро-то в ней не свое, а
чужое положено…
— Сапоги не надо… В одних чулках пойдем, чтобы не услыхали. Сама знаешь, по головке не больно погладят, коли встретит кто. Нас и днем-то в
чужие отделения не пущают, а сейчас поймают —
беда! Юбку накинь… так… ну ладно. Ступай за мною.
— Я не знаю, Семен Тимофеич; вот в том-то и
беда, что мы, в нашем барском кругу, ничего не знаем… Никто нас не учит людей разбирать… Деньги-то его, что он нам давал… были, пожалуй,
чужие…
А народ все чаще и чаще, все громче и громче стал роптать и решил, наконец, что необходимо убрать, удалить тех сановников, что всю страну ввергли в
беду, в несчастье, и просить королеву на их место назначить других, и не из
чужой уже страны, а из своих людей, которые народ бы любили и знали, как им править.
Вся
беда, что пели-то они под
чужую дудку: петербургский антрепренер, что сюда несколько месяцев тому назад приехал и все нюхал, и настрой их.
Слесарь. А там в газетах будут писать: сделал такого-то города мещанин Перехватов диво дивное… тележку, сама катится… По русской Палестине почет, да и в
чужих землях будут знать… Кажись, и в гроб-то лег бы радостно!.. Да вот
беда какая: недостает двух рублевиков пружину одну прибавить.
Груня (качая головой).
Чужое?.. нехорошо… Смотрите, не наживите
беды.
Она же была первая в ходатайстве перед матерью о помощи как своим, так и
чужим людям, впавшим в ту или другую
беду, в то или другое несчастье.
— Открыть ему глаза?! Да как ему еще взглянется. Пожалуй, за клевету сочтет, быть тогда
беде; лучше помолчать от греха. Да и какое нам дело до
чужих баб? Коли сам ослеп, так и исполать ему! — рассуждали почти все.
— Нехороший совет даете мне, сестры. Раз я стала королевой этой страны, то народ, который здесь живет, мне больше не
чужой. Нет, он стал мне близким, родным, я обязана печься о нем, а теперь я, прежде всего, должна узнать, что стряслось, какая
беда великая в моем королевстве приключилась, кто тут прав, кто виноват.
— Возьмите это, друзья мои… поспешите где-нибудь укрыться… деньги вам помогут лучше людей… а там проберетесь в
чужие края. Да спасет вас десница милосердого бога от новых
бед и страстей, подобных моим…
«О спутники, ваш рой крылатый,
Досель мой верный провожатый,
Будь добрым знамением мне.
Сказав: прости! родной стране,
Чужого брега посетитель,
Ищу приюта, как и вы;
Да отвратит Зевес-хранитель
Беду от странничьей главы».